Новости всё Мода - iCity.life Курган

О том, что значили для него дети, какое место в его жизни занимает карьера, а какое ─ деньги, и почему он не хочет быть режиссером, актер рассказал в откровенном интервью Marie Claire.

Времена, когда его дом разрывался от детской возни, постоянной беготни туда-сюда, криков и шуточных (а возможно, и не очень) драк остались в прошлом. Брэд Питт признается, что безумные дни, когда кто-то из ребят с разбега врезался прямо в стену или когда орал «Папа-а-а!», были лучшими в его жизни. Пока Анджелина Джоли продолжает «делить» детей и отстаивать одной ей известную правду, ему остается только философствовать. 

Marie Claire: Вы ведь по натуре победитель – лучший в мире актер, самый красивый, самый талантливый. Что для вас значит слово «победа»?

Брэд Питт: Победа – очень личная штука. Когда тебя называют первым в каком-то списке или когда твой фильм собрал самую большую кассу – это не совсем победа. У меня в жизни действительно было несколько значительных успехов, и самый большой из них – это мои дети.

Неужели вас совсем не волнуют кассовые сборы?

Да что вы, я очень люблю деньги! Но иногда они совсем не приносят счастья. Особенно если сделал неверный шаг, он принес тебе кучу денег, но отнял перспективы или что-то другое очень важное. У меня такое было. Хорошо, что в далеком прошлом.

А вы хоть иногда чувствовали себя недооцененным?

Да, это чувство мне знакомо, и не только мне. Но мне больше нравится называть его чувством справедливости, а оно у меня с детства болезненно обострено. А иногда это имитация чувства справедливости – она складывается из субъективных суждений и негативных эмоций. В общем, это то же самое, что жалость к себе. И это стопроцентно про меня, хотя, наверное, многие в это не поверят.

Режиссер Беннет Миллер про вас сказал: «Брэд до сих пор остался парнем со Среднего Запада». Там особый мир, общинный, сбалансированный – он помогает вам сохранять равновесие в кино, где все друг другу конкуренты?

Я вырос в очень религиозной христианской семье, и у меня в связи с этим часто возникали проблемы. Религия – совсем не моя стихия. С детства я задавал себе очень много вопросов, на которые не мог получить вразумительных ответов. Да у меня и не было возможности задать кому-то вопросы о том, что меня на самом деле волновало. Только лет в 20 я начал отделять себя от идей, которые не имели для меня никакого смысла, и серьезно задумался над многим из того, что раньше должен был воспринимать как само собой разумеюще­еся. И я хорошо помню момент, когда отверг все, что внушалось мне с детства, все, на чем основывался уклад моих близких. Я противопоставил себя своей семье, но в результате мои родные приняли меня таким, какой я есть. Они, конечно, беспокоятся обо мне, потому что я, по их мнению, сгорю в адском огне. (Смеется.) Но зато тот опыт пригодился мне, например, для роли в фильме «Человек, который изменил все», и я смог показать, что чувствует Билли и все, кто с ним, когда сомневаются в правильности происходящего и идут наперекор устоявшейся системе.

У вас вышло гораздо больше фильмов, чем вам лет. Вы до сих пор очарованы своей профессией?

Я не очарован, я ей одержим – теперь еще больше, чем раньше. Я лучше понимаю, чего на самом деле хочу. Мне кажется, это произошло потому, что я наконец стал отцом. Я часто вспоминаю, какое влияние оказывали на меня фильмы в детстве, особенно когда я начал взрослеть. Некоторые из них вдохновили меня на что-то важное. Надеюсь, мои дети смогут так сказать о моих ролях.

Получается, что вы оставляете свои фильмы в наследство, прежде всего своим детям?

Возможно, так и есть. Мне важно понимать, что я делаю что-то такое, чем они смогут гордиться.

Если вы смогли быть отцом семьи, значит, сможете быть и режиссером. Хотите попробовать?

Меня к этому совсем не тянет. Когда я начинаю представлять себе весь этот процесс, мне совсем не хочется пробовать себя в качестве режиссера. Если я окажусь в кресле, мне будет гораздо хуже, чем всей съемочной группе, вместе взятой!

На съемках фильма Квентина Тарантино «Однажды в Голливуде» (2018 год)

Это потому, что у вас шестеро детей, или потому что их мать – Анджелина Джоли?

И потому, и поэтому.

Вы нервный человек?

Гораздо меньше, чем раньше. Даже перед съемками я уже почти не нервничаю. Первая неделя – это время, чтобы вжиться в роль, я стараюсь прочувствовать своего персонажа настолько, чтобы говорить от его имени, практически не задумываясь об этом. Любую историю можно рассказать по-разному, способов не меньше сотни. Можно ли от такой нестабильности мира, невозможности доверять чужим словам начать нервничать? В принципе, еще как можно. (Смеется.)

А как вам удается успокоить людей, которые боятся сниматься вместе с такой звездой, как Брэд Питт?

Каждая моя встреча с командой фильма напоминает сдачу оружия. Мы все в одинаковом положении. Если кому-то все же приходится трудно, я стараюсь поддержать, как могу и чем могу.

А вы иногда думаете, что Голливуд может охладеть к вам? Или вы к Голливуду?

Да, конечно, жизнь не бесконечна, и мой конец тоже не за горами. (Смеется.) Но я еще не реализовал свою идею сыграть ворчливого старика, который дал себе очень своеоб­разную клятву.

Вы хотите сыграть дедушку?

Ну, что-то в этом роде.

Ваш фильм «Человек, который изменил все», получивший в свое время 6 номинаций на «Оскара» – о крутой перемене в жизни. А в вашей жизни в какой момент все изменилось – когда вы отказались от религии или когда появились дети, много детей?

Отцовство было важнее.

Ну а что вы делаете для себя?

Гоняю на мотоцикле, хотя на велосипеде мне тоже очень хорошо. Я сажусь на мотоцикл в каждой стране, куда меня заносит. На прошлой неделе я объезжал Мальту. У них там не самые лучшие дороги и при этом очень холмистые. И шины у меня были лысые.

Можно вас спросить про вашу татуировку?

У меня их несколько. Но лучше не спрашивать.

Вы производите впечатление человека, который готов что-то сделать сам, что-то материальное – не просто сыграть роль.

Мне нравится строить дома. Мне хочется построить что-то на пустом месте. И чтоб самому от начала и до конца.

У вас есть какой-то план?

Я всегда что-то планирую. Это моя работа. 

Вы сказали, что осознаете, что не вечны. Думаете ли вы о своем возрасте?

Я готов обменять свою мудрость на юность в любую минуту. От этого я стану гораздо счастливее.

Но вы в отличной форме – вам грех жаловаться!

Это все относительно.

Почему вы решили стать актером?

Недавно я узнал, что моя мама мечтала стать актрисой. Я понятия не имел об этом. Но вы же сами знаете, я со Среднего Запада, где актерство не считается профессией, не говоря уж о том, что думали об этом в моей семье. За две недели до окончания колледжа все мои друзья устраивались на работу, а я понял, что не хочу, как они. И тут меня осенило. Я бросил учебу за две недели до выпуска, собрал вещи и уехал, потому что любил кино. Я решил рискнуть.

Вы пересматриваете свои фильмы?

Я их даже не смотрю. Не люблю оборачиваться назад, возвращаться в прошлое. (Смеется.) Но мне нравится редактировать фильмы, так что, получа­ется, что я просматриваю свой фильм по многу раз до его выхода. Вы знаете, если я, выйдя из дома, вспоминаю, что забыл кошелек, я ни за что не вернусь. Если проезжаю нужный мне поворот, то не возвращаюсь обратно – объезжаю целый квартал. (Смеется.) Я должен двигаться вперед! Мне нельзя возвращаться в прошлое. Это, скорее всего, какой-то психологический дефект. Я просто не знаю, как это правильно называется в медицине.

Я тоже не знаю. Хотите, я спрошу у психолога?

Не надо, я уже привык с этим жить. Думаю, что это гораздо лучше, чем постоянно возвращаться в прошлое и пережевывать свои ошибки. Это приводит к депрессиям.

Многим нравится их прошлое.

Мне это не грозит.

Вы правда ─ человек, который изменил все?

Все не все, а себя я изменил очень сильно.